Психолог Ольга Кухарук: “Если мы на полградуса уменьшим уровень напряжения между военными и гражданскими – это уже результат…”

Дата: 28 October 2016 Автор: Ирина Выртосу
A+ A- Підписатися

Война на востоке Украины спровоцировала для Украины новые вызовы. Один из которых – учиться разрешать конфликты между измученным войной гражданским населением и военными, которые пройдя адское испытание АТО, ищут свое место в обществе.

Психолог, волонтер Ольга Кухарук вместе со своими коллегами из психологической кризисной службы ОО “Украинская ассоциация специалистов по преодолению последствий психотравмирующих событий” участвует в исследовательском проекте “Альтернатива конфликта и насилия”. Исследование проводится при содействии канадской неправительственной организации Stabilization Support Services и финансовой поддержке Правительства Великобритании.

Мы решили выяснить у эксперта, насколько конфликт между гражданскими и военными актуален для Украины и какие есть “предохранители”, позволяющие уменьшать напряжение.

СПРАВКА. По показателю международного рейтинга Global Peace Indeх (Глобальный Индекс Мира) Украина в 2016 году вошла в десятку самых опасных стран мира (156 место из 163 стран по уровню безопасности). Среди индикаторов, касающихся непосредственно войны и военных действий, есть также негативные оценки Украины по таким показателям, как количество демонстраций и количество преступлений с проявлениями насилия. Критической также остается ситуация относительно насилия в семьях, сексуального насилия. По данным Международного правозащитного центра “Ла Страда Украина” в 2015 году на горячую линию поступило 9 тысяч звонков о насилии в семье, а за шесть месяцев 2016 года таких звонков уже было 16 685 (такое критическое увеличение частично связывают с переводом на круглосуточный формат). Национальная полиция называет цифру в 67 тысяч обращений в течение 2016 года связанных с совершением насилия в семье.

“Я ВЕРНУЛСЯ ДОМОЙ, А ТАМ…”

– Ольга, расскажите, пожалуйста, зачем исследовать конфликты – не лучше ли сосредоточить свои усилия на практической помощи военным?

– Начинали мы исключительно с практической работы – мы ездили в воинские части, встречались с бойцами, где проводили психологическую подготовку и обучение о том, что такое боевой стресс, рассказывали и обсуждали с солдатами поведение в бою, о том, чего можно ожидать после боя.

Традиционно в конце наших встреч узнавали, есть ли к нам какие-то вопросы?

И 99% вопросов начинались со слов “Я вернулся домой, а там…”. И дальше шли обычные (насколько можно их так назвать) истории о конфликтах между гражданскими и военными. В конфликте, как правило, три участника – кроме вышеупомянутых, еще и те, кто наблюдает за развитием конфликта и сопереживает.

В июле 2016 года вместе с коллегами из психологической кризисной службы провели опрос 51 эксперта, которые работают с военными, или сами являются военными.

Мы решили проверить наши предположения – действительно ли есть место конфликту в Украине между гражданскими и военными, выявление основных зон конфликтов.

Согласно результатам, причинами конфликтов чаще всего называют различия в мировоззрении военных и гражданских, взаимное предвзятое отношение групп друг к другу (76% опрошенных), влияние гибридной войны и сложная социально-экономическая ситуация в стране (35%).

Достаточно часто, а это 20%, эксперты отмечали, что конфликты также вызванные нагнетанием ситуации со стороны СМИ. То есть факторы, касающиеся мировоззрения, мыслей и представлений участников конфликта являются ключевыми причинами возникновения конфликтов.

Еще одним интересным выводом стало то, что наиболее конфликтогенными для военных есть ситуации, которые случаются, не во время пребывания в зоне АТО. А чаще всего в военных возникают конфликты с представителями государства и чиновниками (51%), в семье (37%), с гражданским населением, между друзьями и близким окружением (31%).

 

– В конфликте опасны негативные последствия…

– Да. И это особенно обеспокоило нас. По мнению опрошенных экспертов, как правило конфликты между военными и гражданскими заканчиваются тем, что конфликт “замораживается”, понимание не происходит (55%) и стороны конфликта прекращают свое общение (53%).

Или вследствие конфликта участники получают физические повреждения или материальный ущерб (22%), конфликт продолжается и усуглубляется (18%).

А вот понимание сторон происходит крайне редко (16%).

Есть и несколько “крайних” наиболее тяжелых последствий конфликтов – открытие уголовного дела – 4%, убийство – 2%, самоубийство – 2%.

Имея такие данные, и возникла необходимость начать проект “Альтернатива конфликта и насилия”. По результатам проекта мы планируем подготовить аналитический отчет, в котором выделить и ндикаторы, которые являются конфликтогенными. Проще говоря, мы хотим выяснить, что все же провоцирует конфликт и поддерживает его. В соответствии с этим разработать коррекционную программу.

Наш проект связан с достоинством человека. Однако совсем уголовных преступлений, убийств, грабежа мы не берем, нас интересуют социальные конфликты.

На сегодня уже завершен первый этап – качественное исследование. Мы провели шесть фокус-групп в различных регионах Украины, в частности, во Львове, Белой Церкви (Киевская область), Торецке (Донецкой области). Три фокус-группы проводили с гражданским населением, три – с военными. И уже можем говорить об определенных предварительных результатах исследования.

ДЛЯ ВОЕННЫХ ВОЙНА – ЧАСТЬ ИХ КАРТИНЫ МИРА

– О каких конкретно конфликтах между военными и гражданскими идет речь?

– Мы условно разделили их на три группы. Конфликт военного с социумом как таковым. Самая простая иллюстрация – ссора в маршрутке, нравоучительные замечания бабушки, перешептывания соседей за спиной, реакция друзей и сотрудников и т. д.

Во-вторых, конфликт с госорганами. Это о получении статуса участника АТО, о льготах, земле, вопросы трудоустройства.

И, наконец, конфликт с семьей. К слову, если посмотреть наше информационное пространство, то в нем как раз неплохо затронута проблема семейных конфликтов. И может показаться, на первый взгляд, что на этом проблема исчерпывается.

Что касается других конфликтов, то это или сообщения на фейсбуке, которые не имеют публичной огласки. Или тенденциозные публикации, в которых говорится, что “солдаты – наши герои”, “не смейте трогать наших героев”, и категорически другое “Я – не АТОшник, так как все они аватары или пешки в политических играх…”.

– Почему так – только черное и белое?

– Именно из-за того, что нет комплексной оценки нашей войны наше общество не готово разносторонне воспринимать конфликтные ситуации и доискиваться причин.

И мы об этом очень много говорили на наших встречах. У военных почти всегда складывается впечатление, что за пределами зоны АТО войны не существует. Что стоит выключить телевизор – и мир забудет о войне. И поэтому поводу так много обид и агрессии.

И действительно, для военных война – часть их картину мира, большая часть их жизни. Военный опыт, братство, защита Родины для большинства тех, кто служит, очень много значит.

С другой стороны, реакция общества на войну – избегать. Избегать – это такая же стрессовая и травматическая реакция, как и остальные. То есть люди не хотят говорить о войне не потому, что им безразлично, не поддерживают, не одобряют защиту Родины. Им просто страшно держать все время это в голове. А для военных – это особая, сильная обида.

Еще одной, тоже стрессовой, является реакция повышенной агрессии в обществе. На военных реагируют именно так, что военные являются символом войны. Той войны, на которую так страшно смотреть и о которой не хочется вспоминать. В массовом сознании военный отождествляется с угрозой войны, а не с защитой от этой войны. Например, часто бывает, что врач отождествляется не из лечением, а с болезнью.

Поэтому мы имеем нечеткий, пугающий образ войны, которого хочется избежать и который часто транслируется на военного. 

Еще одна проблема – сильное влияние пропаганды, когда все негативные стереотипизированные вещи очень сильно усиливаются. Есть те, кому выгодно, чтобы была “измена”, “все пропало”, “чего вы там сидите” или “чего там воюете вы – пусть Петя воюет”. Все это усиливается гибридной войной и пропагандой и поляризует общество. Это еще одна болевая точка.

Есть огромный запрос на информацию. Правдивой понятной картины мира, “понятной” войны хотят все. Вместе с тем доверие к СМИ критически низкое. Все понимают, что ими могут манипулировать, и хотят, чтобы с ними говорили честно и откровенно. Но как это сделать, мало кто представляет.

Для этого необходимо рассмотреть, где же зарождается конфликт. Очевидно, мы не изменим получения льгот. Но если мы сможем снизить на полградуса предубеждение – это уже результат.

– Ольга, а конкретнее, что это за стереотипы?

– Гражданские думают о военных как об олицетворении войны, относятся к их боевому опыту как к определенному расстройству или болезни, а негативные явления в армии вызывают непонимание, раздражение и эти выводы часто распространяются на всех военных. Поэтому военные – и об этом они говорили не раз – испытывают по отношению к ним предвзятое отношение, есть ощущение, что их боятся, что они раздражают. Соответственно в отношении к гражданским военные часто тоже настроены не слишком мирно. Часто имеет место пассивная агрессия, избегание общения, нарастает раздражение.

Как правило, все эти вещи проявляются в один из самых сложных периодов – когда солдат возвращается домой и ему надо снова выстраивать свою гражданскую жизнь, семейные отношения, карьеру, но уже опираясь на тот опыт, который он получил на войне.

В психологии есть еще такое понятие, как ресурс. Нужно, чтобы у человека были силы (ресурс), чтобы противостоять конфликту, или найти ему решение.

Когда у человека потребности удовлетворены, когда все в порядке в семье, если его поддерживают друзья и окружение, не бросаются с обвинениями, то и конфликтовать он будет меньше. И вообще у него будет меньше уровень агрессии.

И если мы как команда психологов будем способствовать увеличению в человеке ресурса, внутренних сил – уже наша работа небесполезная.

Одной из наших дальнейших задач является предоставление людям возможности более четко увидеть картину мира – украинская реальность без обобщений и схематичности. А это поможет уменьшить уровень напряжения.

И что важно – на перспективу осмыслить те события, которые происходят. Ведь как сейчас мы запомним нашу войну, от этого будет зависеть то, как мы будем вспоминать о событиях и людях в ней. Или если пафосно – так будет записано в учебнике по истории.

– Исследуя тему насилия в семьях участников АТО в рамках информационной кампании “Война, которая не отпускает”, мне, как координатору кампании, приходилось часто слышать упреки, что, мол, нарушая эту тему, мы стигматизируем военных (Стигматизация – это восприятие человека или группы людей как обозначенных клеймом, ущербных, больных – ред.)… Не боитесь, что вам будут упрекать в стигматизации солдат?

– Те же фокус-группы показали, сколько мифов и стереотипов о семейном насилии, к слову, не только в семьях военных. Или представление, что с насилием мало что можно сделать, или представление, что ответственность за реабилитацию мужа несет его жена.

Также есть сильные стереотипы о травме – что травма оправдывает насилие, если есть травма войны, то насилие неизбежно, что все “больные” после войны. Так и возникает стигматизация.

Одно из направлений нашей работы – это де-стигматизация. Мы стремимся показать, что конфликт может быть вызван многими факторами, и отношение к нему может быть разное. В качестве примера, что те люди в обществе, кто избегает войны, не являются “ленивыми” или “не патриотами”.

Но если есть негативные ситуации, то их также следует озвучивать. Важно говорить – о личной ответственности человека за ситуацию, а не распространять негатив на все сообщество.

Однажды во время эфира на радио к нам дозвонился человек, который начал безапелляционно говорить, что все на войне “аватары” и “насильники”. Когда мы начали разбирать конкретную ситуацию насилия, которая произошла, оказалось, что не все аватары, а один или несколько человек. Когда, не дай, Бог, ситуация изнасилования, то тоже– это не касается всей армии, а лишь ее отдельных представителей.

Чем больше представления людей совпадают друг о друге, тем меньше мы имеем конфликтов… 

“Я ХОЧУ, ЧТОБЫ СОЛДАТЫ ВЕРНУЛИСЬ НЕ ПРОСТО ЖИВЫ-ЗДОРОВЫ, А  ВЕРНУЛИСЬ В ЗДОРОВОЕ ОБЩЕСТВО…”

– Почему у военных могут возникать конфликты с гражданским населением?

– Ситуаций много. Например, когда солдату упрекают, что он пошел в АТО ради льгот…

А еще на армию возложены огромные надежды, мол, придут солдаты с АТО и наведут порядок в Украине. Вдруг оказывается, что у солдат есть свои ожидания: пока мы воюем там – вы наводите порядок здесь…

И эти конфликты в тылу есть наиболее болезненными. Потому что в бойца, который идет на войну, есть своя стереотипная установка “там много чужих и не стоит ждать теплого приема от всех. Я иду во враждебную среду”. И когда в каком-то донбасском поселке или городе солдату помогли, или сделали доброе дело – воин счастлив. Но все равно он знает, что во враждебной среде его не любят и не должны любить, и он этого не ждет.

А когда есть ожидания, что “я приеду домой и там меня как-то поддержат, и там я отдохну”, но ты этого не получаешь – это более болезненно и более демотивирует, чем те конфликты, которые могут возникать с населением в зоне АТО.

– Что бы вы посоветовали, как можно избегать или преодолевать конфликты?

– Важно помнить о неком общественном контракте между военными и гражданскими. Когда общество направляет в армию солдата защищать и умирать, за это армия ожидает получать уважение и поддержку. Когда этого не происходит, значит, что общество нарушает свою часть контракта.

Лично мое участие в качестве психолога-волонтера в том, что я стараюсь придерживаться общественного договора: “Они меня защищают – там, я их защищаю здесь”. Сколько могу, столько делаю.

Я хочу, чтобы солдаты вернулись не просто живы-здоровы, а чтобы вернулись в здоровое общество, которое спокойно примет их боевой опыт, не будет стигматизировать, не будет обесценивать.

С другой стороны – будет адекватно оценивать поступки военного.

По большому счету, не так уж и хороший стереотип “все солдаты – герои”. С одной стороны, это снимает ответственность за последующие поступки, а с другой – еще и обесценивает.

Когда встречали наших первых солдат, которые отвоевали в “котлах”, прошли наступательные операции, выжили в аду – мы кричали “Герои! Герои!”. И каждое слово было правда.

Когда же встречали, откровенно говоря, аватарський батальон… И еще не могли этого различить, так же кричали “Герои! Герои!”. После этого – для тех солдат, которые прошли ад, слово “герои” стало насмешкой… Одна планка для всех обесценивает все хорошее и неоправданно поднимает все плохое. А мне и моим коллегам хочется, чтобы планки были разные.

Разговаривала Ирина Выртосу, Центр информации о правах человека

Фото – Людмила Мицик

Поділитися:
Якщо ви знайшли помилку, виділіть її мишкою та натисніть Ctrl+Enter