Я – ребенок, и мои права нарушают. В чем проблемы и кто в ответе?

Мама – дошкольного возраста дочке:

– Ну чего ты лезешь?

– Потому что имею право!

Эта милая уличная сцена, довольно типичная, как для наших ментальных широт, едва ли не лучше всего обрисовывает понимание прав ребенка в обществе. Мимическая реакция мамы – ну придумала! – отражает представление этого солидного “имею право” маленькой девочкой: что-то хорошее, но очень нечеткое и абстрактное.

А вот что является комплексным пониманием прав ребенка, почему эти права систематически нарушаются, что делает государство для позитивных изменений и чего не делает – часто остается не очень понятным. И полбеды, что недостаток знаний характерен для самих детей и их родителей: государственные мужи и государственные девы в этом смысле мало чем лучше.

Потому взрослые в кое-чем – те же дети и имеют такие же простые вопросы, на которые им в свое время так никто доступно и не ответил, лишь урывками. Мы же – далеко не на все, лишь на наиболее актуальные – скромно попробуем.

 УХ ТЫ, У МЕНЯ ЕСТЬ ПРАВА! А ВЗРОСЛЫЕ ОБ ЭТОМ НИЧЕГО НЕ ГОВОРИЛИ!

Только родившись, ребенок получает право жить и воспитываться в семье, получать от нее защиту, получает права на гражданство и даже на личный банковский счет. А еще, интересный момент – право знать своих родителей. В 3 года ребенок имеет право посещать детский сад, в 6 – школу, где уже имеет право заключать мелкие бытовые сделки: можно начинать делать карьеру олигарха.

В 10 лет у ребенка появляется широкое поле для маневра. Он дает или не дает согласие жить в приемной семье, на смену имени и фамилии. И его уже в случае чего должны с серьезными лицами выслушивать в суде люди в мантиях. В 14 лет беззаботное детство заканчивается: он выбирает, с кем из родителей жить в случае их развода, с согласия родителей можно идти на работу и думать, как распоряжаться своим доходом. В 16 – при особых условиях вступить в брак. Хотя последнее, если не терпится, чисто на уровне бюрократии все же лучше делать после 18-ти.

КАК МНОГО. А РОДИТЕЛЯМ КТО-ТО ПОМОГАЕТ СЛЕДИТЬ, ЧТОБЫ ВСЕ ЭТИ МОИ ПРАВА НЕ ОТОБРАЛИ?

За этим должно следить государство, а на международном уровне его в свою очередь контролирует Комитет ООН по правам ребенка. Он был создан в 1989 году, когда была принята Конвенция ООН по правам ребенка – первый и главный международно-правовой документ в этой сфере. Его подписали все страны-члены ООН, кроме Южного Судана, Сомали и… США. Украина ратифицировала Конвенцию в год приобретения независимости и с тех пор, как и все остальные, пытается выполнять ее положения.

Поскольку получается не очень, мы вместе с другими странами раз в 4 года должны отчитываться в рамках УПО, или Универсального периодического обзора – крупнейшего мирового мониторингового механизма за соблюдением прав человека. Причем одна страна отчитывается перед другой, проверяя друг друга. А еще, кроме требований основного документа Конвенции, есть разные факультативные протоколы, согласно которым советуют совершенствовать национальное законодательство.

КАК ЖЕ ВСЕ ЗАПЛУТАНО. И ЧТО ГОВОРЯТ УКРАИНЕ?

Еще в 2011 году Комитет ООН по правам ребенка рекомендовал привести украинское законодательство к нормам, направленным на защиту детей от влияния вооруженных конфликтов. В частности, это предполагало и план их эвакуации из горячих зон. Вовремя этого сделано не было, и в ряде случаев это привело к гибели тех, кто самостоятельно оставлял районы боевых действий. Также есть более 500 тысяч детей, живущих на оккупированных территориях…

Недавно украинское правительство приняло постановление о предоставлении социального статуса детям войны. Но сейчас, чтобы его получить, надо собрать кучу документов, а детям каждый раз рассказывать свою страшную историю о войне в разных инстанциях, из-за чего многие родители отказываются от процедуры. Еще Украине советуют ратифицировать “Римский статут”, который позволил бы расследовать военные преступления, совершенные в отношении детей. Это бы позволило в будущем судить виновных в Международном уголовном суде. Украинское законодательство вообще не выделяет категорию преступлений против ребенка из общей статистики, и поэтому посчитать жертвы среди детей и что-то делать с этим достаточно сложно.

 НИКОГДА НЕ НРАВИЛИСЬ РАССКАЗЫ О ВОЙНЕ. МОЖЕТ, О ЧЕМ-НИБУДЬ ДРУГОМ?

Еще актуальные проблемы сексуальной эксплуатации и предотвращения насилия в семьях, школах. По статистике, каждая 6–7 работница секс-бизнеса в Украине – несовершеннолетняя. Отсутствует информация и о количестве детей, пострадавших от сексуального насилия. Дети и родители часто не сообщают о преступлениях, в том числе и из-за отсутствия механизма взаимодействия пострадавших и правоохранителей, отсутствуют специально подготовленные ювенальные следователи и психологи, которые могли бы поддержать ребенка.

Школьная полиция, создана не так давно, действует не во всех областях страны и является пока больше экспериментом, школьные полицейские не решают наиболее острых проблем. Сейчас в случаях жестокого обращения с ребенком в школе ответственность перекладывается на саму школу, оставляя ее крайней. Конечно, много случаев замалчиваются.

Относительно насилия детей в семьях – проблему бы существенно решила ратификация парламентом Стамбульской конвенции, что создает действенные инструменты защиты ребенка от домашнего насилия.

ОЙ, А ЕЩЕ, КОГДА ПЛОХО СЕБЯ ВЕДУ, МАМА ПУГАЕТ, ЧТО ОТДАСТ МЕНЯ В ИНТЕРНАТ. ТАМ ПРАВ ВООБЩЕ НЕТ?

Стоит сказать, что в странах Европы интернаты официально признаны местами несвободы. В Украине их до сих пор более 700 и в них живут примерно 106 тысяч детей, причем 92% из них имеют родителей или опекунов. Некоторые находятся здесь из-за нарушения здоровья, других не захотели содержать родители. Ситуация осложняется и тем, что сами интернаты часто не заинтересованы, чтобы дети оставляли заведение, и поэтому тормозят процесс усыновления. Дело в том, что выделение средств из государственного бюджета на следующий год планируется по ребенку, но при этом деньги идут в общий фонд заведения, а не ему непосредственно.

Сейчас в стране происходит реформирование интернатов, до конца года государство обещает создать необходимую законодательную базу, по которой, в частности, будут финансироваться патронатные семьи, а также социальные службы, которые работали с проблемными семьями. Но на уровне чиновников еще крепко держатся устаревшие убеждения. Хотя сейчас и раздается много прогрессистских голосов за полную ликвидацию интернатов, но не меньше и тех, кто считает их важными “стратегическими объектами”.

ГРУСТНО ВСЕ ЭТО. А ХОТЬ ЧТО-ТО ХОРОШЕЕ ПРОИСХОДИТ?

Конечно. Только за последние несколько месяцев было несколько малых, а также больших продвижений в защите прав ребенка. Скажем, в апреле украинские чиновники подписали меморандум с ЮНИСЕФ о Национальной платформе раннего вмешательства: он позволит социальным работникам, медикам и педагогам выявлять проблему развития ребенка в раннем детстве. Если система заработает на полную – это будет помощь почти 250 тысячам детей с инвалидностью, нарушениями развития или риском того, это даст возможность остаться ребенку в семье вместо его перемещения в специальные заведения.

К позитивным изменениям можно отнести и недавнее признание парламентом алиментов собственностью ребенка, с увеличением их минимального размера и новым механизмом взыскания. И наиболее системное изменение – принятие долгожданного закона об инклюзивном образовании, согласно которому дети с инвалидностью могут учиться в любом образовательном учреждении, что обеспечит им социализацию.

Так что, собственно, при сохранении положительной инерции и систематической “травли” власти взрослыми – с правами ребенка, рано или поздно, все будет хорошо. И даже еще лучше.