Анна Шарыгина: “Жду, когда в Украине можно будет безопасно сказать “я – лесбиянка”

Дата: 15 June 2017 Автор: Ирина Выртосу
A+ A- Підписатися
Анна Шарыгина / Фото – Валерия Мезенцева

Анна Шарыгина – человек, который творит себя сам. В каждом ее выступлении, каждом действии в защиту прав лесбиянок звенит стальная принципиальность, звучат железные аргументы и немного боли – как мало поддержки в самом ЛГБТ-сообществе.

О себе правозащитница, психолог Анна Шарыгина, иронизируя, говорит, что “волонтерить начала тогда, когда еще не употребляли этого слова”. В 2006 году закончила школу по правам человека Docudays, общественное обучение прошла на российском лесбийской форуме “Волга”, затем продолжала вести психологические консультации на украинском портале “Феминизм” совместно с Лаймой Гейдар.

Впоследствии вместе с единомышленницами основали лесбийскую организацию “Сфера” в Харькове. Анна Шарыгина закончила аспирантуру Харьковского национального университета, тема ее научного исследования – гендерная идентичность и сексуальная ориентация. Защищала научную работу еще тогда, когда украинское общество мало слышал об этих терминах, а депутатам еще не было “страшно” их произносить.

…Наш разговор состоялся накануне КиевПрайда – Анна Шарыгина откровенно рассказывала о своих мечтах, о проблемах в ЛГБТ-движении, о дискриминации женщин и вызовах быть матерью.

Ниже – прямая речь.

“У МЕНЯ НЕТ МУЖА, У МЕНЯ ЕСТЬ ДЕВУШКА”

В Украине нет никакого лесбийского движения. О его существовании можно громко заявлять лишь тогда, когда на бытовом уровне сможем безопасно и не ожидая осуждения сказать “я – лесбиянка”.

Меня очень поразил случай, который недавно произошел с Галиной Корниенко и его любимой Натальей, когда девушки на майские праздники вместе поехали отдыхать и Галина была избита мужчиной за то, что она… лесбиянка. Вызвать наряд полиции получилось с третьего раза – на их звонки отвечали, но вмешиваться в происходящее, не собирались…

Многие люди говорят: я открытый гей или открытый трансгендер. Но то, что сделали девушки, – для Украины пока фантастика. Галина и Наталья честно реализовали открытость, абсолютно ничего не утаили. На глупый вопрос “Где твой муж?” не начали выкручиваться, отвечая “ой, да наши мужья в командировке…” или “мы подружки”, как это обычно делают.

Меня восхищает поступок конкурсантки “Голоса страны” Агаты Вильчик, которая ответила “У меня нет мужа, у меня есть девушка”. Вот это реальная, бытовая открытость! Но для Галины и Натальи она имела опасные последствия.

“Сегодня я не готова поступиться собой”

…Раньше я считала, если я буду ходить в юбке и на каблуках, то мне будет легче заходить в гетеро-нормативную патриархальную аудиторию с тематикой прав человека и меня лучше будут слышать. Сегодня я понимаю, что не готова поступиться собой, что я не достигну больших изменений, идя на компромиссы.

От вежливых разговоров мало изменений. Нередко слышала после такого общения: “Ну да, я знаю одну лесбиянку – она и хорошая, и нормальная… Просто пусть они не высовываются”.

Мой опыт показывает: если ты делаешь какое-то резкое движение – это привлекает внимание, а если ты к этому добавляешь серьезный аргумент – то это имеет досрочный результат.

Еще лет десять назад лесбийское движение проявлялось максимум в просветительских мероприятиях, организации трех лесбийско-феминистских лагерей, участия в тематических мероприятиях…

Тогда главенствовали два взгляда, как реализовывать свои права гомосексуальным женщинам.

Одна часть настаивала, что сообщество хочет развлекаться, хочет заниматься спортом (футбол, волейбол, баскетбол), поэтому давайте это делать. И организация “Энерго”, которая проводит спортивные соревнования, занимает такую позицию и по сей день. Для них не приоритетно говорить публично о сексуальной ориентации, главное – удовлетворять собственные потребности и делать это в том кругу, в котором комфортно.

Другая часть лесбийского движения говорила о образовательных потребностях. За права лесбиянок выступили как раз наша организация “Сфера” в Харькове и в то время организация “Инсайт” в Киеве. И все…

Все остальные организации позиционировали себя больше, чем ЛГБТ (в целом – лесбиянки, геи, бисексуалы, трансгендерные люди). И причина – финансирование, как это ни прискорбно.

Так, ВИЧ-сервисы охотнее давали деньги на решение вопросов, связанных с мужчинами, которые имеют секс с мужчинами (МСМ). И из-за отсутствия стабильной финансовой поддержки общественные организации вынуждены были сосредоточить внимание именно на вопросах МСМ.

Лет пять назад произошли некоторые сдвиги. На одной из конференций по ЛГБТ, куда меня пригласила глава “Инсайт” Елена Шевченко, я сделала доклад о лесбиянках. Мне было очень интересно. Потому что это обо мне. Я говорила о том, что в Украине не созданы возможности для женщин в ЛГБТ-движении, у нас есть возможности только для геев. И тогда одна замечательная тренер из Эстонии после выступления спросила: “Ну, а кто вам должен создавать эти возможности – берите и делайте”.

Именно с того времени, я бы сказала, начинается более активно внедряться лесбийская тема. Однако все равно это не создает лесбийское движение. Мне кажется, для этого нам очень многого не хватает.

Если посмотреть на гей-движение, то стоит выделить четыре компонента. Первое – это образование. Второе – публичность, влияние на общественное мнение, акции, пиар-кампании. Третий компонент – работа с законодательством.

И четвертое… это развлечения. Это очень мощная индустрия, которая предусматривает сотрудничество с бизнесом. Собственно, развлечения и развитие ЛГБТ-бизнеса – это та важная составляющая, которой нам, лесбиянкам не хватает.

“Лесбиянки как женщины, которые зарабатывают меньше, отвергают полностью потребность в развлечениях… из-за нехватки средств”

Теперь посмотрим на украинские реалии. Лесбиянки как женщины, которые зарабатывают меньше, отвергают полностью потребность в развлечениях… из-за нехватки средств. Обычно мы развлечения накладываем на еще что-то. Например, семейные тусовки. Для лесбиянок считается более приемлемым парные тусовки, по одному крайне редко ходим в клубы.

Давит еще страх, что друг у друга девушку заберет. И чтобы удержать эти отношения, мы лучше будем сидеть дома. Я тебе пересказываю позицию некоторых женщин в сообществе, по крайней мере харьковском. И эти опасения очень сильны.

ТРОЙНАЯ ДИСКРИМИНАЦИЯ

Еще один момент – в тех немногих гей-клубах Харькова вход для женщин… дороже, чем для мужчин. И это немного странно. Ведь это не соответствует действительности, что женщины зарабатывают больше. Это означает, что клубы позиционируют себя так, типа мы не хотим здесь видеть женщин.

Если посмотреть, то украинская лесбиянка находится под тройной дискриминацией. Как женщина, как гомосексуальная женщина, и еще есть внутренняя дискриминация в ЛГБТ-движении. Мне немного неловко об этом говорить, типа “А кому сегодня легко?”.

Тем более после моего выступления на фейсбуке в Международный день видимости лесбиянок, где я рассказала о дискриминации по отношению к нам, некоторые транс-женщины начали мне писать: “Вы еще не представляете, что транс-женщинам на самом деле хуже”.

Я не хочу ни у кого забирать привилегию жить хуже всех. Не об этом. Это о дискриминации: она есть и с ней надо что-то делать.

“Но если тебя не воспринимают всерьез? Если тебя не замечают, если над тобой шутят зло – то это… ничего”

Лесбиянки подпадают под те же дискриминационные действия, как и другие женщины, – на рынке труда, в семье, в бытовой сфере.

Причем дискриминация гомосексуальных женщин иная, чем дискриминация гомосексуальных мужчин. Как правило, к мужчинам относятся враждебно агрессивно, физически агрессивно, их могут побить. В украинском обществе есть иерархия всего, так же есть иерархия дискриминации. Поэтому если тебя избили, то это считается действительно преступлением и дискриминацией.

Но если тебя не воспринимают всерьез? Если тебя не замечают, если над тобой шутят зло – это… ничего.

У нас еще любят говорить: что девушки “это” делают, чтобы привлечь мужчин, или “мужская гомосексуальность – это гадость, а женская – это красиво…”. Более того, эти слова считаются комплиментом. И лесбиянки имеют вообще по этому поводу радоваться.

Я даже не знаю, в чем большая проблема: что дискриминация проявляется в неприятии тебя как лесбиянки или когда тебе отвечают: “Ты что серьезно? Шуток не понимаешь…”.

БЫТЬ ЛЕСБИЯНКОЙ И БЫТЬ МАМОЙ

Для украинских лесбиянок есть еще один вызов: быть лесбиянкой и быть матерью. У меня есть знакомая лесбийская пара, которая готовилась родить ребенка, сперму им давал гей. Он поддерживает отношения с ребенком, иногда все вчетвером проводят вместе время.

Но лично я знаю лесбиянок-матерей во столько раз больше, чем сколько геев я знаю. Зато я не знаю ни одного гея-отца, по крайней мере из активистов.

“Мне все с зачарованным голосом говорили “как хорошо – у тебя будет ребенок”, но никто не сказал, как это будет трудно”

 

Более “традиционный” вариант рождения ребенка – в браке, когда женщина имела отношения с гетеросексуальным мужчиной, пока не сделала каминг-аут.

Так, например, произошло со мной. У меня были гетеросексуальные отношения до тех пор, пока я не поняла, что это не про меня. Но я забеременела. К тому времени я считала себя уже в гвардии “старых рожениц”, потому что мне было 26! И все – я должна рожать, если хочу ребенка. До этого у меня был уже один аборт. Поэтому все это накладывалось и давило – я должна рожать.

Мне все с зачарованным голосом говорили “как хорошо – у тебя будет ребенок”, но никто не сказал, как это будет трудно.

Сознательное материнство мое в том, что я расту как мать вместе со своим сыном. И это продолжаю делать каждый день. Потому что это постоянные изменения. Ведь только ты понимаешь, что делать со своим ребенком – как он уже изменился.

Быть матерью – это постоянная работа, о которой не очень много говорят, больше шутят.

Еще большим является этот информационный вакуум в лесбийской среде. Ведь чтобы лесбиянки тусовались на материнскую тему, у них должны быть дети примерно одного возраста.

Вот ребенок играет в песке – рядом сидят мамы и разговаривают. В школе, в детском саду… У таких мам-лесбиянок общие интересы, общие проблемы.

К сожалению, отцовство в украинском ЛГБТ-движении не трендово. Например, недолгое время просуществовал, по-моему, замечательный сайт, где можно было знакомиться, искать донора спермы или суррогатную мать и на бытовом уровне договариваться. Но потом как-то юридически закрепить эти договоренности – у нас нет соответствующего законодательства.

И… этот сайт не зашел.

“К сожалению, отцовство в украинском ЛГБТ-движении не трендово”

Нет также серьезных обсуждений законодательства о браке для геев, лесбиянок, трансгендеров и других. Потому что нет мощного голоса людей, права которых нарушаются.

И те, кто говорят, что нам не нужны права на усыновление, преимущественно это не активисты и активистки. Они просто живут и приспосабливаются к тем реалиям, которые есть. У них нет времени и привилегий быть активистом. Тем более… когда у тебя есть ребенок, ты миллион раз подумаешь, делать ли тебе каминг-аут на всю страну.

Как правило, если речь идет о родителях, то это взрослые люди, которые сами за себя отвечают. И, возможно, они уже на пенсии, поэтому не потеряют работу из-за того, что их ребенок является лесбиянкой или геем. А вот ребенок гомосексуала может подвергнуться такому буллингу, что мы просто вынуждены будем уехать из страны, чтобы прекратить травлю.

Помню историю о девушках из Крыма. Они, расставшись со своими мужьями, жили вместе, вместе воспитывали детей. Один телеканал попросил рассказать их историю, обещая скрыть лица. Вместо этого показали супругов на всю страну. Это был жестокий аутинг – о них узнали в семье, на работе (девушки работали учительницами), их стал узнавать весь город.

Лесбиянки не уехали из города, но лично они больше не делают ничего для ЛГБТ-движения, хотя уже все о них знают.

Недавно я встречалась с гетеросексуальной журналисткой, которая меня откровенно спросила: “Слушай, а почему ЛГБТ говорит о партнерстве, а не о браках?”. Я ей в ответ: “Я так же не понимаю…”.

Но когда я начинаю этот разговор внутри ЛГБТ-движения, мне отвечают: “Посмотри на опыт других стран – они сначала отстояли партнерство, а потом брак”. Подождите, но это же было 60 лет назад! А мы живем сейчас. Они это сделали тогда, чтобы мы имели право говорить о браке сегодня. Мы не какие-то полулюди и нам не нужны полуправа.

“КиевПрайд является площадкой возможностей для ЛГБТ-сообщества”

ЕСЛИ САМО СООБЩЕСТВО НЕ БУДЕТ ПОДДЕРЖИВАТЬ КИЕВПРАЙД – ИЗМЕНЕНИЙ НЕ БУДЕТ

Сейчас идет КиевПрайд. Я отвечаю за недельную программу и ее наполнение. И это замечательно, что происходит в нашей стране такое событие.

Но лично мне не хватает идеи именно “Украина Прайд”. И это принципиальный вопрос. Это расширяет возможности для регионов, позиционирует движение сообщества целой страны, а не сугубо из Киева. Потому что поддержка киевлян не так заметна, как поддержка со всей Украины.

Более того, Прайд является площадкой возможностей: получить дополнительную информацию, для региональных лидеров хорошая возможность познакомиться с дипломатами, поделиться своим опытом и обсудить наболевшие вопросы. Это то, что я отстаиваю. Ведь для меня лично стоит вопрос: ехать в Киев, где больше возможности для активизма, или оставаться в Харькове и развивать движение там.

“Я понимаю, что это утопия – привлечь всех. Но к этому нужно стремиться”

Еще одним волнующим вопросом для меня остается привлечение к Прайду “других” людей. И я сейчас говорю не о транс-людях или квир. А о тех людях, которых “неудобно” показывать: например, о дрэг-квин мужчинах, о которых часто говорят, что они и есть гей-парад.

Впрочем, сегодня пока украинские ЛГБТ делают вид, что они не с нами. Но почему? Поэтому пока эти люди остаются в гей-клубах…

То же касается анархистов, экоактивистов и других групп. И пусть они не требуют отдельной колонны, но определенные дополнительные условия им все же нужно создавать. Так, анархисты не согласны с лозунгом о государственных учреждения. Но ведь можно предложить им озвучить свои темы и обсудить это. Но готовы ли их слушать те, кто поддерживает капитализм?

Этот поиск компромисса для меня очень болезненный.

Мое видение – это максимальная инклюзия различных групп в разных сферах, не только общественный активизм, но и участие в бизнесе, государственных процессах…

Так, в Харькове в свое время я была знакома с достаточно мощным ЛГБТ-сообществом людей, которые плохо слышат. И это… очень круто. Помню, как на Прайде в Кельне я обратила внимание, что на сцене сбоку работают переводчики жестового языка. А снизу возле сцены выделено место для неслышащих людей. Причем там могли быть один-два человека, или… даже никого. Но переводчик все равно работает, потому что кто-то из людей с нарушением слуха может быть в толпе. И я мечтаю, что когда-то и мы сможем это реализовать в Украине.

Я понимаю, что это утопия – привлечь всех. Но к этому нужно стремиться. И чтобы это произошло, нужно работать с сообществом. А это не просто не почетный труд, но часто и неблагодарный.

ЛГБТ-сообщество очень разное, ты можешь не нравиться, каждый твой шаг оценивается, сообщество больше критикует, чем поддерживает.

И тем не менее, я считаю, что КиевПрайд должен быть для сообщества. И в это утверждение я вкладываю смысл: если само сообщество не будет поддерживать КиевПрайд, то изменений не будет. Люди должны выходить и защищать свои интересы. А не только тусоваться в кулуарах.

“Хочу писать о том, что меня волнует…”

“ПЯТЬ ВЕЩЕЙ, О КОТОРЫХ Я МЕЧТАЮ В БЛИЖАЙШИЕ ГОДЫ?”

Я бы хотела иметь немного больше времени на обучение. И когда я говорю о немного больше времени – это означает более оплачиваемую работу, чтобы иметь время для себя. А еще хочу писать – о том, что меня волнует.

Я поняла, что последние несколько лет боюсь смерти. Меня от этой мысли – старость и возрастные болезни – просто лихорадит. Но совсем недавно я вспомнила, как в США жила у людей, которым было по 80 и более. И это были такие подвижные дедушка и бабушка. А мне только сорок – то есть у меня есть еще целая жизнь!

Хочу ездить в отпуск, где снег не падает в мае. Не хочу климатических изменений (улыбается – ред.).

А еще мечтаю, чтобы в нашей стране и моей деятельности было спокойно, чтобы можно было пролежать 10 дней на пляже, и тебя ничего не тронуло, и ничего не случилось, на что ты должен мгновенно реагировать.

И, может, это прозвучит банально, хочу, чтобы кончилась война.

Фото – Валерия Мезенцева, Центр информации о правах человека

Поділитися:
Якщо ви знайшли помилку, виділіть її мишкою та натисніть Ctrl+Enter